Министерство общего и профессионального образования Свердловской области

Заречное муниципальное образовательное учреждение

«Средняя общеобразовательная школа № 1»

 

 

 

 

 

Открытые Курчатовские Чтения в Заречном- 2006

 

Международный конкурс « Энергия будущего 2006»

 

 

Шифр 05094

 

 

 

 

 

 

Конкурсная работа

История Уранового проекта Германии и атомного проекта СССР, роль разведки в их создании и развитии.

Информационное пособие для учащихся.

 

 

                                              

 

                                                                                    Исполнитель: Абрамов Станислав Олегович,

                                         ученик 11 «Б» класса.

                                                                             Руководитель: Тихонова Тамара Егоровна,

                                                               учитель химии высшей категории.

 

 

г. Заречный

 

2006 год.

Аннотация. 

 

   Автор предлагает на суд читателя свою работу, посвященную теме атомного проекта в Германии и СССР. Работа полемична в суждениях, вызвала большой интерес у членов жюри Курчатовских чтений в Заречном. Автор выражает большую признательность Бекману И.Н., профессору МГУ, за предоставленную возможность прочитать его курс лекции и Тихонову Б.Е., инженеру атомщику, Болотову В.И., сотруднику СБ, ветерану КГБ СССР,  за консультации, а также за предоставление документальных и художественных книг по данной теме, мою учительницу Тихонову Тамару Егоровну за творческую помощь в осуществлении проекта.

Автор считает, что его работа будет услышана и востребована сверстниками и их учителями, физики, ОБЖ, истории, и использована на факультативных и элективных курсах по этим предметам.

Работа заслушана на Открытых Курчатовских чтениях 2006 в городе Заречном и рекомендована для участия в финальном туре международного конкурса «Энергия будущего 2006».  

 

Оглавление.

 

1.Введение……………………………………………………………………………….3

2.Урановый проект Германии…………...……………………………………………..3

         3. Достижения Германии в развитии атомного проекта………………………………..6

3.1. Причины неудач в развитии атомного проекта………………………………….….9

4.Роль Германской разведки …...……………………………………………………...21

5.Основные удары по атомному проекту……………………………………………...22

5.1.Первый удар……………………………………………….……….………………..22

5.2.Второй удар 1942 год………………………………………….….………………...23

5.3. Третий удар………………………………………………………..………………..25

6.Крах уранового проекта Германии…………………………………………………..25

7.Операция Пейпер Клипс ……………………………………………………………..27

8.Появление атомного проекта в СССР и роль разведки…………….………………29

9.Заключение……………………..……………………………………………………...35

10. Список литературы………………….………………………………………………37

11. Аннотация……………………………………………………………………………38

12.Рецензия………………………………………………………………………………38

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Введение.

 

В 2005 году Россия отмечала 60 лет атомному проекту. В 2006 году Россия отмечает столетие военной разведки. Появились правдивые фильмы: «Атомное братство», «Секретные физики 20 века», «Великие разведчики ХХ века», новые книги, в которых рассказывается о роли Лаврентия Павловича Берия и Иосифа Виссарионовича Сталина в создании атомного щита СССР. Для меня эта тема оказалась интересной.

Цель моей работы: исследовать достоверные материалы, часть исторической литературы по теме «История Уранового проекта Германии и атомного проекта СССР, роль разведки в их создании и развитии».

Задача: Ответить на вопросы, которые у меня возникли при посещении Российского Курчатовского центра в Москве, и Дома-музея И.В. Курчатова, организатора атомной науки в СССР.

Актуальность темы: 60 лет прошло со Дня Победы над фашистской Германией, а в мире снова неспокойно, продолжается гонка вооружения. Темные силы мечтают об мини атомных бомбах, нейтронном оружии.

Гипотеза: если я напишу достойную работу, то тем самым буду способствовать развитию ядерного сознания среди сверстников и сторонников использования атомной энергии в мирных целях, борцов за мир.

 

История Уранового проекта Германии и атомного проекта СССР, роль разведки в их создании и развитии.

2. Урановый проект Германии.

Разведка Германии периодически докладывала о работах, ведущихся в сфере атомного оружия в Англии и США. Некоторые идеи усваивались немцами (например, перспективы плутония-239 и возможности чистого графита, как замедлителя), но в целом, они игнорировали угрозу: вплоть до конца войны, немцы были уверены, что опережают американцев. Разведка союзников достаточно хорошо была осведомлена о работах, проводимых в Германии. Англичане к концу войны были убеждены в невозможности создания немецкого атомного оружия. Американцы подходили к этому вопросу более осторожно, хотя и они считали, что немцы не пойдут дальше лабораторных испытаний.

            Военная разведка США создала специальную миссию «Алсос» (греч. “алсос” то же, что англ. “grove”, т.е. – роща, лесок)[12], которая имела целью перехватить (в т.ч. и у своих бывших союзников по антигитлеровской коалиции) результаты немецких работ по созданию атомной бомбы и других перспективных научных разработок, а главное – не допустить, чтобы все это попало в СССР. Миссией руководили полковник Борис Пуш, сын митрополита русской православной церкви в Сан-Франциско, и физик Гоудсмит. Миссия создавалась совместно с отделом G-2 армии, “Манхэттенским проектом”[1],[12], руководимым генералом Гровсом, Бюро научных исследований и разработок (OSRD), руководимым Ваневаром Бушем, и военно-морскими силами. Миссии собирала информацию о различных научно-исследовательских направлениях германских исследований как то: “Урановая проблема”, “Бактериологическое оружие”, “Организация вражеских научных исследований”, “Исследования по аэронавтике”, “Неконтактные взрыватели”, “Германские исследовательские центры управляемых ракет”, “Участие министерства Шпеера в научных исследованиях”, “Химические исследования”, “Исследования по получению горючего из сланцев” и “Прочие исследования, представляющие разведывательный интерес”. О степени секретности миссии можно судить по тому обстоятельству, что урановый проект хранили в тайне даже от весьма высокопоставленных американцев; в каждой из организаций, с которыми миссия имела дело только один или два работника имели некоторое представление об ее истинных задачах. А на завершающем этапе операции в Европу был откомандирован руководитель органов безопасности всего “Манхэттенского проекта” полковник Лонсдейл.[3] Спецслужбы США внимательно следили за работами немецких учёных. В частности был разработан план (Гровса – Оппенгеймера) похищения и даже физической ликвидации Гейзенберга в случае, если будут обнаружены явные признаки работы его группы над бомбой. В подчинении у офицеров миссии «Алсос» не было солдат. Они не участвовали в боевых операциях, однако всегда держались поближе к передовым частям, особенно к ведущим бои за промышленные центры или в местах, где располагались немецкие научные учреждения. Офицеры миссии «Алсос» появлялись в захваченных районах вслед за передовыми американскими частями, и первое, что они делали,— набирали воду из всех естественных водоемов в бутылки, для проверки на радиоактивность. Когда на занятой территории оказывалось какое-либо научное учреждение, офицеры миссии прежде всего стремились добыть списки его сотрудников. Миссия была обеспечена подробными и точными сведениями о лабораториях и заводах Германии, которые могли быть привлечены к участию в атомном проекте. В ее распоряжении находились досье на всех крупных европейских ученых. Когда американские войска заняли Страсбург, разведчики «Алсоса» бросились в здание Физического института, руководимого Вайцзеккером. Они обнаружили много документов, которые свидетельствовали о том, что Германия вела работы в области атомной энергии. Вместе с документами американцы захватили четырех физиков и отправили их в местную тюрьму. В последующие дни были арестованы еще несколько ученых, в том числе восемь физиков, работавших в Физическом и Химическом институтах Общества Кайзера Вильгельма. «Охотились» не только за выдающимися учеными-физиками. В США были переправлены немецкие инженеры и техники - специалисты по вооружению. После захвата в Страсбургском университете группы немецких ученых (61 человек) миссия «Алсос» установила, что секретные германские лаборатории, связанные с осуществлением Уранового проекта, сосредоточены к югу от Штутгарта, возле городка Хейсинген, который должны были занять французы. «Я вынужден был пойти на довольно рискованную операцию, которая получила потом название „Обман»,— пишет генерал Гровс. - Американская ударная группа двинулась наперерез передовым французским подразделениям, раньше их вышла в район Хейсингена и удерживала его до тех пор, пока нужные люди будут захвачены и допрошены, письменные материалы разысканы, а оборудование уничтожено». Ворвавшись в Хейсинген и Тайльфинген раньше французов, американцы интернировали виднейших немецких физиков — О. Гана, М. Лауэ и К. Вайцзеккера, Багге, Коршинга и Виртца, конфисковали документы, демонтировали экспериментальный урановый реактор в Хайгерлохе и даже взорвали пещеру в скале, где он находился. Миссия «Алсос» по захвату немецких ядерных центров и ученых-атомников закончила свое первое расследование в Хейсингене и собиралась к отъезду, как вдруг Вайцзеккер преподнес «сюрприз»: он решил открыть местонахождение основного тайника с важными документами. Так американцы получили полный комплект секретных отчетов о результатах немецких исследований по урану. Последним был схвачен Гартек. Два сотрудника миссии «Алсос» без разрешения 14 проникли в английскую оккупационную зону, в Гамбург, и вывезли оттуда Гартека на автомашине в Париж. Гровс уточняет задачи миссии: «На этом этапе мы беспокоились о том, чтобы информация и ученые не попали к русским». Генерал раскрывает секрет «одной из стратегических бомбардировок Германии». Завод концерна «Ауэргезелыпафт» в Ораниенбурге, который к концу войны наладил  производство металлического урана, располагался в «пределах зоны, которую должны были оккупировать русские. Поэтому по инициативе Л. Гровса 13 марта 1945 г. (за несколько дней до занятия Ораниенбурга Советской Армией) завод подвергся налету 612 «летающих крепостей», сбросивших на него 1506 т фугасных и 178 т зажигательных бомб. К концу войны большая группа учёных (10 человек), захваченных миссией Алсос, была эвакуирована в Англию. Среди них Ган, Гейзенберг, Герлах, Дибнер, фон Лауэ, Боте (Когда Гейзенберг оказался на территории, захваченной советскими войсками, он сел на велосипед и благополучно перебрался в американскую зону оккупации). Миссия "Алсос" весной 1945 года захватила 1100 т урановой руды (вывезенной немцами из Бельгийского Конго в 1940 году), а также 1,5 т металлического урана и почти весь запас тяжелой воды.

Главное разведывательное управление СССР (начальник И.Ильичёв) получало довольно подробную информацию о работах в рамках Уранового проекта Германии. Попытки скомпрометировать ведущих немецких учёных-ядерщиков в глазах нацистских властей успеха не имели. Советской разведке было известно о двух испытаниях мощных бомб (по не подтвержденным данным – атомным), проведенных в Германии. До советского руководства была доведена также оценка их эффективности немецкой стороной: использование подобного оружия на Восточном фронте нацисты считали бессмысленным. И.Ильичев писал в докладе в Кремль: "Эти бомбы могут замедлить темпы нашего наступления". Однако он не допускал возможности перелома в войне с помощью этих бомб. С данными разведки был ознакомлен И.Курчатов. В отчёте (30 марта 1945) он даёт краткое описание конструкции немецкой атомной бомбы, предназначенной к транспортировке на “Фау-2.” Конструкция бомбы массой не более одной тонны была разработана (вероятно, группой Курта Дибнера) в Германии к концу 1944-го. Это была имплозионная бомба, как и взорванный первым в пустыне Аламогодро американский “Толстяк”, но не из плутония-239, а из урана-235.Необходимое количество этого материала немцы так и не наготовили, хотя природного металлического урана у них до конца войны хватало на сотню бомб. Курчатов отнесся к полученной информации о бомбах и испытании их «грязных» прототипов довольно скептически и потребовал от разведки дополнительных подтверждений. Они не были даны.

 

3. Достижения Германии в развитии атомного проекта.

Несмотря на то, что Германии не удалось создать полноценное атомное оружие, однако, немецкие учёные и инженеры достигли в овладении ядерной энергии выдающихся успехов. «Остается лишь удивляться,— писали американские исследователи Уранового проекта А. Вейнберг и Л. Нордхейм,— что столь небольшая и изолированная от всех группа ученых достигла столь многого в таких неблагоприятных условиях». В условиях блокады, отсутствия сырья, под непрерывными бомбежками, уничтожившими чуть ли не все заводы, немецкие учёные неуклонно шли к поставленной цели. Согласно современным оценкам, до создания атомной бомбы им оставалось два года, то есть, если бы не поражение, немцы создали атомную бомбу быстрее СССР, Англии и Франции. А «грязная» бомба у них, по-видимому, уже была.

В Германии ученые осуществили необходимые теоретические и экспериментальные исследования атомных реакторов. Были точно измерены пробеги и величины захвата нейтронов (как быстрых, так и медленных) в различных материалах, правильно оценена критическая масса урана-235. Промышленность освоила технологию производства металлического урана необходимой чистоты. Исследовались различные методы получения урана-235, были созданы опытные образцы ультрацентрифуг, опробованы пилотные установки всех существующих методов разделения изотопов. Значительно улучшена технология получения тяжёлой воды, начато производство графита реакторной чистоты. Построены четыре циклотрона. Со стратегической точки зрения правильно выбрана схема гетерогенного реактора на тяжёлой воде, не требующего обогащения природного урана. Построен ядерный реактор и выведен на самоподдерживающийся режим. Немецкие ученые самостоятельно открыли плутоний и теоретически обосновали его способность к делению под действием тепловых нейтронов. Были начаты исследования по освоению энергии термоядерного синтеза.

Германии не удалось создать транспортабельное ядерное оружие, но, возможно, ею была создана «грязная» атомная бомба.

В марте 2005 в издательстве Deutsche Verlags-Anstalt вышла книга «Hitlers Bombe. Die geheime Geschichte der deutschen Kernwaffenversuche» («Бомба Гитлера. Тайная история испытаний ядерного оружия в Германии»). Автор книги – немецкий историк профессор Райнер Карлош утверждает, что незадолго до окончания второй мировой войны фашистская Германия была близка к созданию атомной и даже водородной бомбы. Он базируется на отчётах Советского ГРУ и некоторых свидетелей проведения мощных взрывов в Тюрингии и на острове Рюген, в результате которых погибли несколько десятков или, может быть, сотен человек - узников концлагерей. Разведка считала эти взрывы – ядерными.

Поскольку радиус действия испытанных снарядов составлял всего 500 метров, то И.Курчатов усомнился в их ядерной природе. Р.Карлош утверждает, что испытаны, были не «настоящие» атомные бомбы, типа сброшенных на японские города, а комбинированные ядерные устройства. Устройство содержало количество урана-235 существенно ниже критического. Критическая масса, тем не менее, создавалась в ходе взрыва имплозивной схемой (Метод имплозии – взрыв во внутрь, при котором развиваются чрезвычайно высокие температуры и давления – немецкое изобретение, Теория имплозии была разработана ещё в начале 1940-х годов немецкими инженерами Г.Гудерлеем и К.Дибнером, а также К. Фуксом конструктором американской А-бомбы, также выходцем из Германии). Американцы, как известно, использовали две схемы: пушечную (движение двух кусков урана навстречу друг другу) а урановой бомбе и имплозивную – в плутониевой. Немцы применили имплозию, но не на плутонии, а на уране (в этом случае для начала цепного процесса можно использовать не чистый, а 20% и даже 14% уран-235). Схема имплозии и наличие отражателей нейтронов (рефлекторов) позволяют существенно снизить требуемое количество урана-235. Но Р.Карлош идёт дальше – он утверждает, что испытанное в конце войны устройство было комбинированным: оно сочетало в себе деление тяжёлых элементов и синтез лёгких, то есть сочетало черты атомной и водородной бомб!!! Испытаниями ведал известный взрывотехник К.Дибнер.

Термоядерный синтез, как таковой, был хорошо известен в Германии. Еще в 1937 году о нём писал Вейцзекер, сумевший в 25 лет стать классиком астрофизики, построив теорию термоядерного горения вообще и звезд (не сверхновых) в частности, Солнца в том числе.

К нему пришла и идея водородной бомбы, которую уже предрекал, но более интуитивно, английский астрофизик Артур Эддингтон еще в начале 30-х. А в 1939 немецкий профессор Г.Бете опубликовал научную статью с описанием термоядерных реакций внутри звезд. Причем его расчеты показывали, что выделение энергии при термоядерном синтезе намного превосходит энергию распада урана. К тому же, для термоядерного синтеза нет понятия «критической массы» - реакцию можно возбудить в сколь угодно малом количестве водорода.

Звездная астрономия подсказала немцам путь к созданию термоядерной бомбы. Здесь, однако, была одна проблема. Для начала термоядерной реакции требуются совершенно экстремальные условия – температура в несколько миллионов градусов и давление в миллионы атмосфер. В современном термоядерном оружии такие условия создает взрыв атомной бомбы. И тут Дибнер – известный изобретатель противотанковых коммулятивных снарядов и «фаустпатрона» - предложил неожиданный выход - требуемые условия можно получить в зоне столкновения встречных кумулятивных взрывов обычного взрывчатого вещества. Руководитель ядерной программы Германии профессор Герлах по достоинству оценил предложение Дибнера. Именно он составил отчет «Вопрос производства ядерной энергии отличным от расщепления урана путем». По его инициативе на полигоне в Куммерсдорфе в мае 1944 начались эксперименты по получению неуправляемой термоядерной реакции. В ходе экспериментов Дибнер сумел получить сверхвысокую температуру и давление с помощью кумулятивных взрывов тротила. Более того, он разработал совершенно правильную конструкцию бомбы – в тротиловый цилиндр помещался серебряный шар, заполненный дейтерием. При взрыве тротила сходящиеся к центру кумулятивные струи сжимали шар и повышали температуру в нем до миллиона градусов.

Впрочем, термоядерная реакция, видимо, не пошла. Даже миллиона градусов оказалось недостаточно для начала синтеза гелия из дейтерия. Дибнер не знал, что в бомбе его конструкции дейтерий не может служить источником термоядерной реакции. Для него нужны гораздо более высокие температуры, дать которые способен лишь взрыв атомной бомбы. Бомба, сконструированная Дибнером, могла взорваться лишь при условии, что вместо дейтерия использовался бы тритий. Тогда к началу 1945 немцы получили бы водородную бомбу. Поскольку трития в нужных количествах не было, то немцам удалось изготовить лишь «грязную» атомную бомбу – мечту террориста, основное назначение которой загрязнение территории высокорадиоактивными продуктами и вызов паники у населения. Прав ли Карлош или нет, станет ясно после опубликования всех архивов 2-ой Мировой войны. Германия в период 1940-1941 могла организовать свою атомную промышленность на основе еще не разрушенных войной металлургических и химических предприятий: в ту пору она имела в своем распоряжении нужное количество сырья, материалов, финансов и рабочей силы. Однако время было упущено.

 

3.1. Причины неудач в развитии атомного проекта Германии.

             Коротко остановимся на причинах неудач германского Уранового проекта.

 Основные причины лежат в организации работ:

·              отсутствовало единое руководство;

·              единство цели и координация деятельности различных учреждений;

·              существенную роль сыграли личные качества людей, руководивших Урановым проектом;

·             

взаимоотношения между теоретиками и практиками в учёной среде;

Руководство Германии знало об Урановом проекте и санкционировало его. Оно с самого начала выразило свое положительное отношение к ядерным исследованиям. Гитлер был знаком с проектом создания атомного оружия. Однако Гитлер не смог оценить его перспектив и не принял в свое время надлежащих мер к тому, чтобы создать необходимую научную базу для реализации Уранового проекта и ускорить производство атомного оружия. Приоритет был отдан развитию ракетной техники: созданию мощных ракет дальнего действия (в том числе – межконтинентальных) и первых в мире реактивных самолётов. А также подводных лодок дальнего плаванья.

            Некоторые аналитики полагают, что концентрирование сил на ракетной технике и самолётов с реактивными двигателями (в конкретных условиях ведущейся войны) в ущерб атомной, преимущество, а не недостаток военной идеологии Германии.

В Германии всегда существовали проблемы, связанные с отсутствием должной государственной координации научной деятельности, низким качеством информационного обеспечения научной работы и разобщенностью коммерческих научных подразделений.

На деле имелось лишь множество частных учреждений, работавших каждое в своей области и, в сущности, независимых друг от друга. Координации в иx работе не было почти никакой. Если такое положение еще можно допустить в мирное время, то в военное время оно привело к роковым последствиям. В Германии существовал большой научный сектор в системе высших учебных заведений, к которому принадлежали университеты и высшие технические учебные заведения. Сюда же входили и 30 научно-исследовательских институтов Общества кайзера Вильгельма, выполняющего роль Академии наук. Эти учреждения организационно подчинялись министерству науки, воспитания и просвещения. В этой сети, охватывавшей тысячи ученых, имелся свой научно исследовательский совет, который состоял из представителей различных областей науки: (физики, химии, горного и литейного дела, медицины и т.д.). Каждый член совета являлся руководителем определенной группы ученых одного профиля и должен был направлять планирование и научно-исследовательскую деятельность этой группы. Наряду с такой учебной научно-исследовательской организацией существовал совершенно независимый промышленный научно-исследовательский сектор. Сюда относились лаборатории крупных промышленных предприятий, например концернов Фарбениндустри, Цейса, Сименса, Всеобщей компании электричества, Осрама, Телефункена и др., которые, располагая крупными собственными средствами, высококвалифицированными специалистами и аппаратурой, отвечающей современным техническим требованиям, могли работать с большей производительностью, чем институтские лаборатории, не имевшие зачастую самых необходимых средств, чтобы осуществлять свои изыскания. Научно-исследовательская организация промышленности была независимой, не нуждалась в помощи какого-либо министерства, государственного научно-исследовательского совета или других ведомств, занимающихся вопросами контингентов. Эта организация работала для себя, и при этом - за закрытыми дверями. Следствием этого было то, что ученый-исследователь какого-либо высшего учебного заведения не только ничего не знал, но даже и не подозревал о тех исследованиях, открытиях и усовершенствованиях, которые производились в промышленных лабораториях. Так получалось потому, что любому концерну было выгодно из соображений конкуренции хранить изобретения и открытия своих ученых в тайне. В результате знания текли не в общий большой котел и могли принести для общего дела лишь частичный успех. Третьей крупной научной организацией был научно-исследовательский аппарат вооруженных сил. Но и этот аппарат был не единым, а опять-таки расколотым на части, разбросанные по отдельным видам вооруженных сил. Люди, понимавшие революционную роль науки и техники в современной войне и требовавшие единого руководства научно-исследовательской работой и работой по усовершенствованию, настаивали на том, чтобы общее руководство осуществлял генеральный штаб, но перевеса они не получили.

При реорганизации вооруженных сил оказалось, что каждый вид вооруженных сил - армия, авиация и морской флот (а позднее даже и отряды «СС») - создал свое собственное управление вооружений.

Так возникло управление вооружений сухопутной армии со своими собственными исследовательскими учреждениями и опытными полигонами; так появился при главном командовании ВМФ самостоятельный отдел исследований, усовершенствований и патентов; так было создано техническое управление при главном командовании ВВС с хорошо оснащенными научно-исследовательскими и испытательными станциями.

                  В Германии армия не могла возглавить Урановый проект (как это, например, было сделано в США). Дело в том, что вооружённые силы Германии были разделены на рода войск и не имели единого Штаба.

У Гитлера было три Генеральных штаба! Вооруженные силы Германии были разделены на три вида вооруженных сил, каждый из которых имел свое главное командование: сухопутных войск (ОКХ), авиации (ОКЛ) и флота (ОКМ). Каждый из трех главнокомандующих имел свой собственный Генеральный штаб, сам планировал войну и разрабатывал необходимые виды оружия. А еще было независимое от всех командование войск СС со своим собственным штабом. Наличие трех Генеральных штабов, да еще и командования СС, вело к тому, что Германия была вынуждена вести одновременно четыре разные войны.

   Не удивительно, что и работы по Урановому проекту были распылены по разным военным структурам.

         Кроме того, имелся еще целый ряд частных, самостоятельных исследовательских учреждений. Например, исключительно хорошо оснащенные институты имперской почты, которые занимались не только усовершенствованиями в области техники связи на дальних расстояниях, но и уделяли много внимания вопросам ядерной физики, проблемам инфракрасных лучей, электронной микроскопии и множеству других важных в военном отношении областей науки.

            Известный приказ Гитлера о неразглашении тайн и секретов, изданный в начале войны и разрешавший отдельному человеку знать только то, что касалось его непосредственно. А также, выражаясь осторожно, «благородная» борьба за первенство между видами вооруженных сил способствовали тому, что отдельные области исследования все больше и больше изолировались друг от друга, ухудшая этим общее положение дел в науке.

Ученым в лабораториях высших учебных заведений было почти невозможно получить информацию даже о самой незначительной части научных и экспериментальных работ, проводившихся в аппарате вооруженных сил. Отдельному исследователю высшего учебного заведения была вверена лишь маленькая частица всей мозаики, отнюдь не дававшая ему представления об общей картине развития.

Главный недостаток организации немецкой науки – отсутствие инстанции, которая бы обобщала результаты исследований всех научных секторов, руководила ими и направляла полученные данные в распоряжение тех учреждений, где они приносили наибольшую пользу, как для военных, так и для гражданских целей. Всем научно-исследовательским работам в Германии

недоставало связующего центрального органа, который суммировал бы опыт ученых и на его основе руководил бы их исканиями. Немецкая наука и техника были лишены головы, вместо нее имелись лишь отдельные связующие нервные волокна и примитивные координационные органы. Государственный научно-исследовательский совет не имел никаких полномочий и полных сведений о том, что происходило вне сферы его влияния. И все же по собственной инициативе своих работников и по поручению различных управлений вооружений он подготовил и провел более 10 тыс. исследовательских работ, получивших у военных заслуженное признание. Другим руководящим органом было Управление развития экономики, созданное согласно четырехлетнему плану Геринга и обслуживавшее 25 институтов, предусмотренных этим планом.

Ассигнованные ему для этих целей крупные денежные средства ревностно использовались «только для целевого исследования», и бедствующие научно-исследовательские институты высших учебных заведений, выполнявшие до сих пор основную научную работу, не получили от них ни гроша. Поэтому в кругах научных сотрудников высших учебных заведений Управление развития экономики в насмешку называли «управлением развития концернов».

         В 1939 году политические руководители Германии надеялись на кратковременную войну. Они, и в частности Геринг, резко выступали за то, что война должна быть выиграна тем оружием, с которым она была начата. Новые усовершенствования, которые «созрели для фронта» лишь в последующие годы, считались не представляющими интереса. Ученые, работы которых находились лишь в самой начальной стадии и которым еще требовались годы, чтобы добиться результатов, полезных для войны, не представляли для правительства никакой практической ценности. Поэтому ученые были отнесены к той категории людских резервов, из которых черпались пополнения для фронта.

Несколько тысяч высококвалифицированных ученых, в том числе незаменимые специалисты по исследованиям в области высоких частот, ядерной физики, химии, моторостроения и т.д., были еще в начале войны призваны в армию и использовались на низших должностях и даже в качестве рядовых солдат. В век, когда один ученый-исследователь может иметь для ведения войны такое же важное значение, как армия, разбазаривание этого человеческого материала не могло пройти бесследно для Германии. Если, несмотря на это общее положение, в результате долгих научных исследований были все же созданы новые виды вооружения, новые искусственные материалы, открыты новые научные методы и новые профили науки, то за это следует благодарить, конечно, не жалкую организацию «руководителей», а только отдельных людей, которые во всех областях науки работали с полной отдачей своих сил и способностей.

      После войны с Францией, в середине 1940, Гитлер специальным правительственным распоряжением запретил проведение исследований, которые не могли дать положительного результата в ближайшее время. Этот приказ оказался почти смертельным не только для авиации (в 1939 году уже имелся проект конструкции реактивного истребителя) и радаров, но и для Уранового проекта. В самые продуктивные годы начала войны, Урановый проект финансировался в основном Министерством науки и образования,  бедным в условиях войны, как церковная крыса, и возглавляемым к тому же бездарным министром Рустом. Начиная с 1942 года, чрезвычайно большой вес приобрела еще одна руководящая инстанция - Министерство производство вооружений и военной продукции, возглавляемое архитектором (декоратором нацистских шествий) А. Шпеером. Поскольку в этот период значительно сократились возможности получения институтами сырья, кадров и лабораторного оборудования, поскольку необходимое и выполнимое уже нигде не могли встретиться. И так как промышленность страны едва справлялась с заказами различных управлений вооружений, то это министерство стремилось получить полномочия на решение вопросов о том, какие исследовательские работы следует прекратить, как ненужные, какие - продолжать дальше, как имеющие «важное военное значение», и каким должно быть отдано предпочтение как имеющим «решающее значение для войны». Имперское министерство вооружения и боеприпасов и верховное командование армии проявляли заинтересованное отношение к ядерным исследованиям: они были прямыми заказчиками и руководителями Уранового проекта, финансировали и контролировали работу. Шпеер систематически получал отчеты по проекту и лично переписывался с научным руководителем работ Гейзенбергом. Вермахт держал под наблюдением работу научных лабораторий. Урановый проект был причислен к разработкам, имеющим важнейшее военное значение. Его исполнители были освобождены от призыва на военную службу.

            Науке никогда не приносит пользу такое положение, когда ее интересы решает инстанция, нацелившаяся только на усовершенствование и изготовление того, что наиболее отвечает интересам дня.

         Такая организация не в состоянии понять, какие возможности скрываются в планах и задачах исследовательских учреждений. В 1942 г. для централизованного руководства всеми научными исследованиями был создан имперский исследовательский совет под председательством рейхсмаршала Г. Геринга. Геринг имел достаточно полное представление об Урановом проекте и считал, что осуществление проекта нуждается в еще большей секретности. Но и он проявил инертность. Это «бездействие власти» стало одной из причин, затормозивших работы по Урановому проекту. Финансирование улучшилось, но сотня ученых и инженеров продолжали работать небольшими группами, и общий бюджет не превышал 10 миллионов долларов (0,5 % американских ассигнований).

            В недостаточном финансировании Уранового проекта в значительной степени виноваты сами учёные. В начальный период осуществления Уранового проекта не были известны ни условия реализации ядерной цепной реакции, ни какие материалы для этого нужны, ни сложности, связанные с их получением. Сегодня мы знаем, что разработка ядерного оружия требует длительных, дорогостоящих, обстоятельных теоретических и экспериментальных исследований, большого количества дефицитных материалов, уникального оборудования, специальных технологических процессов. Немецкие учёные (особенно на начальной стадии исследований) считали, что ядерные реакторы и атомное оружие может быть изготовлены с минимальными затратами. Например, физики-ядерщики в 1942 дали заявку на несколько сот тысяч марок. Уже по собственной инициативе А.Шпеер увеличил сумму расходов до двух миллионов марок (что тоже было совершенно недостаточно) и пообещал необходимые материалы. Прогрессирующее отставание немецкой военной техники заставило гитлеровское руководство в середине 1944 г. вновь вернуться к проблеме организации военных исследований. После долгой подготовки, в развитие приказа Гитлера от 19 июня 1944 г. о концентрации производства вооружений, Геринг 24 августа 1944 г. издал приказ о проведении самой крупной реорганизации системы военных научных исследований: отныне все без исключения военные исследования в Германии должны были проводиться под руководством единого центрального органа - Объединения военных исследований. Объединению предполагалось передать научное руководство исследовательскими организациями вооруженных сил, министерства науки, воспитания и народного образования, Общества кайзера Вильгельма, университетов, промышленных фирм, которые вели или могли вести военные исследования. Объединение должно было рассматривать планы военных исследовательских работ, выделять важнейшие темы, прекращать бесперспективные исследования. Высшим органом Объединения военных исследований был руководящий научный штаб под председательством Геринга, в который должны были входить крупнейшие ученые в качестве руководителей специальных отделов, ответственных за отдельные направления науки и техники. Структура Объединения военных исследований, действовавшего в рамках имперского исследовательского совета, предусматривала также создание территориальных филиалов, которые должны были координировать вопросы использования рабочей силы, материалов, оборудования, финансов. При этом административное подчинение всех входящих в объединение научных организаций оставалось прежним. Атомные разработки были сразу включены в Объединение военных исследований. Централизованное научное руководство военными исследованиями, вероятно, подняло бы эффективность военных разработок, если бы проводилось раньше. Но в конце 1944 - начале 1945, когда война велась уже на территории Германии, никакие проекты реорганизации науки не могли осуществиться, и проект реорганизации системы руководства военными исследованиями только усилил общую неразбериху. В конце 1943 в Германии была предпринята еще одна отчаянная попытка, форсировать военные исследования - усилить состав исследователей в основных институтах, ведущих оборонные работы, за счет освобождения из армии 5 тыс. ученых. Результаты этой операции, проводившейся под шифром «Активизация исследований», не оказали никакого влияния на активизацию атомных исследований. В 32 института Общества кайзера Вильгельма с 18 декабря 1943 по 5 марта 1945 было направлено всего 167 специалистов, в том числе в берлинский Физический институт - четыре человека, в Химический институт - семь... Начиная с середины 1943 заниматься научной работой в Германии, стало крайне трудно. Страна подвергалась постоянным бомбардировкам. Целый ряд важнейших экспериментов был из - за этого сорван. Норвежский завод по получению тяжелой воды, дважды подвергался разрушениям: первый раз парашютным десантом и норвежскими партизанами, второй раз, после ликвидации разрушений, - в результате воздушной бомбардировки. Завод выбыл из строя до конца войны. Неоднократно приостанавливалось и производство металлического урана. Начались перебои с электричеством. В Германии Урановым проектом непосредственно руководили не военные, а гражданские чины. Руководство разработкой Урановой проблемы германское правительство поручило первоначально полковнику Шуману из Управления вооружения Вермахта и профессору Эзау - президенту Физико-технического государственного управления (Physikalisch-Technische Reichsanstalt), не являвшимся специалистами в этой области. Впоследствии это руководство было возложено на Геринга и двух физиков - Герлаха и Дибнера. Первым „уполномоченным по ядерной физике“ стал профессор Абрахам Эзау. Атомный проект мало увлекал его; он был слишком приземлённым человеком, чтобы верить во «всемирную электростанцию в шарике урана». Современники так отзывались о нём: он был человек „порядочный и скромный, очень много знающий и многого добившийся“, человек, которому „уже не о чем мечтать“. Подобные черты достойны похвалы, но разве можно отнести эту фразу — „уже не о чем мечтать“ — к учёному, возглавлявшему загадочный „атомный проект“. Здесь, как нигде, требовались люди увлечённые, одержимые идеей. Профессор Герлах, сменивший Эзау, был ещё менее энергичен, чем его предшественник. Он явно недооценивал своих американских коллег. Он полагал, что американцы гораздо практичнее нацистов, и потому «призрак атомной бомбы» вряд ли их увлечёт. Нет, они слишком большие реалисты, чтобы тратить на эту работу сотни тысяч долларов! Кроме того, стараясь уберечь немецких физиков от отправки на фронт, он откровенно «раздувал» любую программу. Чем больше научных групп будет заниматься одной и той же работой,— пусть мешая друг другу, пусть отнимая друг у друга ценнейшее сырьё, — тем больше учёных ему удастся спасти. При дефиците материалов и финансов это было катастрофой. Определённую отрицательную роль сыграли и научные руководители Уранового проекта. Бесспорным лидером среди учёных был Вернер Гейзенберг, один из создателей квантовой механики, получивший Нобелевскую премию в 32 года. Если бы во время войны он держался подальше от атомного проекта, возможно, немцы бы и добились успеха, но он фактически подчинил все работы над этим проектом своим собственным интересам. Он почти без ограничений получал деньги и сырьё и тратил их на проверку своих гипотез, лишая коллег возможности проводить эксперименты, которые принесли бы успех. Своими исследованиями военных лет Гейзенберг снискал лишь похвалы коллег, нечто эфемерное и удовлетворяющее одну только гордыню. Немалую роль в этой „узурпации ядерной физики“ сыграли ещё два человека, составлявшие ближайшее окружение Гейзенберга. Это — Карл Вирц и Карл Фридрих Вейцзеккер, учёные очень талантливые, многое сделавшие для науки, но „страшно далеки они были“ от практики и от нужд военной промышленности. Все трое затевали дорогостоящие эксперименты лишь для проверки своих теорий. Так поступали и поступают учёные во всех странах — но лишь в мирное время. „Создавая теоретические основы науки“, не выиграть войну. Здесь уместно сказать несколько слов о менталитете немецких учёных и об отношении к ним нацистской власти. Немецкий ученый той эпохи жил замкнуто, интересуясь только своей наукой и не ввязываясь ни в какую политику, не думая ни о государстве, ни об общественности. «Аполитичный немецкий профессор» стал той символической фигурой, которая часто появлялась на страницах немецкой и зарубежной печати в самом карикатурном виде.

         Германия не имела вековых национальных традиций, как, например, Франция. Германия никогда не шла по пути империалистического развития, как Англия. Она была неоднородным конгломератом мелких государств, не объединенных ни внешней, ни внутренней политикой. Когда в период между двумя мировыми войнами к власти пришел национал-социализм, «аполитичный немецкий интеллигент» предпочел укрыться в своей норе, чем выступить с каким-либо протестом. Новому режиму, однако, было не по себе, что такая большая и нужная ему профессиональная категория оставалась нейтральной по отношению к новому государству.

      Руководители Германии всегда смотрели на науку, как на нечто их не касающееся. Это, видно хотя бы из того, что самый незначительный из всех германских министров - Руст - был министром науки. Характерно, что этот «министр науки» за всю войну, которая больше, чем все другие, была войной техники, ни разу не был на докладе у главы государства. Да и сам Гитлер разговаривал с ведущими деятелями науки в последний раз в 1934 году, когда у него на приеме был Макс Планк, просивший разрешить своим коллегам евреям продолжать начатые ими крупные научно- исследовательские работы. Парадокс в том, что в «государстве фюрера», которое насильно подчиняло себе даже самые приватные области жизни, не было создано настоящей всеобъемлющей, планирующей в государственном масштабе научной организации, которая возглавила бы всю исследовательскую работу.

   Развернулась пропаганда, направленная против «интеллигентов» и «высокомерных академиков». Национал-социалистская партия в то время стремилась перетянуть рабочего на свою сторону. Она старалась освободить его от марксистских традиций и сделать его националистом. Но это было нелегко, потому что классовое самосознание уже прочно укоренилось в среде рабочих. Тогда партия прибегла к более простому средству. Сословие «академиков» и «интеллигентов» стали поносить на всех перекрестках. Многочисленные партийные ораторы вплоть до самого начала войны не пропускали ни одного случая, чтобы не ругнуть ученых. Так, например, государственный деятель Роберт Лей, выступая на большом собрании рабочих военной промышленности, иллюстрировал свою мысль таким «ярким примером». «Для меня, - говорил он, - любой дворник гораздо выше всякого академика. Дворник одним взмахом метлы сметает в канаву сотни тысяч бактерий, а какой-нибудь ученый гордится тем, что за всю свою жизнь он открыл одну-единственную бактерию!».

Только после поражений на фронтах войны отношение к учёным начало меняться. Геббельс издал директиву о том, чтобы впредь в прессе, по радио, в кино, в театре и в литературе больше не было выступлений против ученых и исследователей, против учителей и духовенства, а, напротив, подчеркивалось бы большое значение их деятельности.

Несмотря на то, что к науке Геббельс отнюдь не имел никакого отношения, он пригласил в Гейдельберг профессоров и директоров высших учебных заведений, чтобы объявить им о том, что государство высоко ценит труд ученых. В условиях повальной мобилизации конца войны, 10 тыс. ученых, техников, специалистов и инженеров были сняты с фронта и водворены на свои места для решения неотложных задач. Чтобы предотвратить вымирание целых научных дисциплин и сохранить незаменимые кадры, было даже решено отозвать с фронта 100 ученых гуманитарных наук.

В своей основной массе немецкие учёные были типичными „кабинетными учёными девятнадцатого века“: экспериментаторами и прагматиками. Их нельзя назвать ни „воплощением зла“, ни „совестью эпохи“. Азарт исследователей гнал их вперёд, а чувство опасности, невольно исходившее от властей, заставляло сдержаннее и рассудительнее выбирать цели своих исследований, не обещать неисполнимое, дабы не нести потом „невосполнимую утрату“. Они не испытывали моральных терзаний; они ставили перед собой вполне достижимую цель и, преследуя её, проводили эксперимент. Один, другой, третий, пока не добивались успеха. Среди ученых-атомщиков и руководителей ядерных исследований в Германии были члены национал-социалистской партии или лица, солидарные с фашизмом. Например, нобелевские лауреаты Ф.Леннард и Й. Штарк, утверждавшие, что ядерной физикой и теорией относительности евреи распространяют свое разлагающее влияние.

            Именно деятельность учёных-нацистов и их партийных покровителей нанесла основной вред немецкой науке.

         В результате политической чистки, 1628 доцентов были изгнаны с кафедр и из исследовательских институтов, то есть каждый десятый ученый был исключен из научной жизни страны. Жертвами следующей политической чистки, в 1945 году, пали еще 4289 доцентов, что составило уже 32,1% всех ученых. Таким образом, в 1945 году каждый третий немецкий преподаватель высших учебных заведений потерял возможность продолжать научно-исследовательскую работу.

         В середине 30-х германская физика осталась без таких “неарийцев”, как А.Эйнштейн, М. Борн, Д. фон Нойманн, Г. Бэтэ и Э. Теллер, Сциллард, Э.Шредингер, не говоря об арийцах-коммунистах, среди которых явно выделялся Клаус Фукс (будущий конструктор американской А-бомбы). Множество учёных эмигрировало из стран- союзниц Германии, и из оккупированных стран (например, Италия потеряла Лауреата Нобелевской премии Энрико Ферми). Вред оказался двойным – Германия потеряла потенциальных разработчиков атомного оружия, а враг Германии – Америка приобрела будущих создателей атомного и термоядерного оружия. Впрочем, хотя гонения на "неарийцев" вызвали "утечку мозгов" и нанесли серьёзный ущерб, однако уже имевшихся наработок в области физики атомного ядра было вполне достаточно для перехода от теории к практике, а Гейзенберг и Герлах стоили Ферми и Оппенгеймера. Были среди учёных и «честные националисты». Они были не в восторге от Гитлера, однако приветствовали возрождение униженной Версальским договором державы и успехи немецкого оружия, полагая, что альтернативой может быть только тотальная большевизация всей Европы. "Германия превыше всего!" - это утверждение профессор-ядерщик полностью разделял, хотя и дистанцировался от национал - социализма. "Я не нацист, я немец!" - подобное независимое высказывание Гейзенберга не могло не иметь в то время соответствующих последствий.

            Вайцзеккер и Гейзенберг считали, что они должны сделать все для создания атомной бомбы, чтобы не оказаться не подготовленными перед противником. Не стремясь к победе Гитлера, они в то же время не хотели полного разгрома Германии. Национализм приводил Гейзенберга во время войны к ошибкам. Гоудсмит писал: «Он был настолько увлечен идеей величия Германии, что считал усилия нацистов сделать Германию могущественной более важными, чем их эксцессы». Гейзенберг всегда был убежден, что Германия нуждается в великом руководстве и, что сам он мог бы быть одним из ее лидеров. «Придет день, - говорил он, - гитлеровский режим рухнет, и это будет момент, когда люди, подобные мне, смогут вмешаться».

         Впоследствии профессор Гейзенберг так сформулировал позицию немецких физиков в годы войны: мы не имели желания изготавливать атомную бомбу и были лишь рады тому, что обстоятельства избавили нас от необходимости работать над атомной бомбой. Эта группа учёных в той или иной степени саботировала работы по разработке атомного оружия, предпочитая активно работать над созданием ядерного реактора. Были в Германии и учёные - противники нового режима, которые подобно О.Гану, открывшему расщепление ядра, отказались от участия в ядерных исследованиях. После войны Вейцзеккер писал: „Мы, немецкие физики, вовсе не были поставлены перед дилеммой, хотим ли мы или не хотим делать атомную бомбу. Если бы мы оказались перед таким выбором, то, безусловно, некоторые из нас наверняка стали бы делать бомбу“. Ученые, руководившие физикой в Германии, заметно тормозили работу над атомным проектом в плане создания оружия. Немецкие физики могли создать атомную бомбу, потому что обладали и нужными для этого знаниями, и необходимым для этого сырьем (пусть его было не так много), но немецкие физики не могли создать атомную бомбу, потому что свои знания они использовали на накопление новых знаний, и потому, что все необходимое сырье тратили на удовлетворение собственного любопытства. Тем более что они сомневались в осуществимости создания атомного оружия. Кроме того, слишком страшными представлялись им возможные последствия применения атомного оружия. Не ясно было, к чему приведёт неконтролируемое развитие цепного процесса, неизвестны были основные поражающие факторы ядерного взрыва, плохо было изучено действие радиации на окружающую среду. Так или иначе, но у большинства учёных не было воли к созданию ядерного оружия.

 

4. Роль Германской разведки.           

Благодаря разведке немцы знали о работах в Америке, но не принимали их всерьез, полагая, что американцы стремятся обеспечить себе ведущее положение после войны.

Все сообщения Абвера лишь успокаивали немецких физиков: до последних дней они были уверены, что намного опережают американцев. В конце тридцатых годов они, действительно, опережали их, но быстро растеряли преимущество. Однако немецкие специалисты верили в своё превосходство, надеясь, что их знания помогут смягчить условия мира для страны. Они только тогда поняли ошибку, когда была сброшена американская бомба. Всё же основная масса немецких учёных трудилась над Урановым проектом просто потому, что это – хорошая физика. Имелись, конечно, и другие, причины, вынуждавшие ученых энергично вести ядерные разработки. Это и стремление избежать службы в армии, и материальная заинтересованность: выполнявшие военные заказы получали сверх заработной платы вознаграждение в виде «пакетов Шпеера».

            Нельзя сравнивать дружную и целеустремлённую работу американских учёных, участвовавших в Манхэттенском проекте, с неторопливой и даже расхлябанной работой немецких учёных, работой, протекавшей в атмосфере вечных склок и ссор, работой, в которой одни участники проекта с нескрываемой враждой относились к другим, работой, в которой одни учёные порой затрачивали больше энергии на то, чтобы сорвать эксперимент своего коллеги, чем поставить собственный опыт. Тем не менее, немецкие физики создали бы атомное оружие, будь у них достаточно времени и работай они в тепличных условиях отсутствия военных действий, как это было у учёных США и СССР. Гитлер прохладно относился к информации (ему докладывали фотограф и министр почт, а иногда – рейхсминистр Шпеер и Гебельс) о возможности разработки атомного оружия. Фюрер не слишком одобрял фундаментальные исследования в этом направлении, обосновывая это своей же идеологией: физика для него была "еврейской наукой". К тому же у него не было особой нужды в каком-либо "чудо оружии". Ему удавалось добиваться успеха на большинстве фронтов и с помощью обычных вооружений. Известно и отрицательное отношение Гитлера к любому оружию массового поражения.(?!)

В 1-ую мировую войну он воевал на Западном фронте и неоднократно подвергался газовой атаке, причём организованной не только противником, но и своими. Он прекрасно знал, что в годы первой мировой войны использование немцами отравляющих газов не принесло желаемого перелома, а привело лишь к тому, что противник применил его с еще большим ожесточением. Поэтому, несмотря на наличие в Германии огромных запасов отравляющих веществ, химическое оружие немцами во 2-ой мировой войне не применялось. Но на территории СССР использовались машины – душегубки. В концентрационных лагерях Освенцим был санитарный блок, где врач - ученый – нацист изучал влияние фенола на человеческий организм, было истреблено свыше ста тысяч человек. Нельзя забывать, что на русских и славянских заключенных испытывалось  новое химическое оружие, это свидетельствуют участники Нюрнбергского процесса, бывшие узники Равенсбрюка, Маутхаузена.

Не велась и разработка бактериологического оружия, но нельзя забывать смерть генерала Карбышева под слоем льда.

Ракетное оружие против СССР и США тоже не применялось. Работы над атомным оружием, хотя и велись, но достаточно вяло. Гитлер никогда (честно говоря, я сомневаюсь в достоверности информации и определении его поведения) не позволил бы применить атомную бомбу на территории Рейха (а этой территорией была вся континентальная Европа), тем более без гарантии ядерщиков, что цепная реакция деления, раз начавшись, не охватит территории нескольких государств. (США тоже не использовали ядерное оружие ни в Америке, ни в Европе, а предпочли применить его далёкой Японии). Другое дело – Британские острова. Лондон – единственный в мире город, на который Гитлер, не задумываясь, сбросил бы атомную бомбу. Но нужного эффекта можно было добиться и ракетным обстрелом. Без атомной взрывчатки….

 

 

5. Основные удары по атомному проекту.

 

5.1. Первый удар

Неудача Уранового проекта Германии связана с тем, что военно-хозяйственное руководство Германии и ученые-атомники не смогли оценить чрезмерную трудность поставленной задачи. Они пытались создать атомное оружие без прочной научной и инженерной базы, малыми силами и в нереально короткие сроки. Германия не перевела процесс создания 24 ядерного оружия на промышленные рельсы - в отличие от США, выделивших на Манхэттенский проект двадцать процентов всех ассигнований на научные исследования и задействовавших в работе над бомбой усилия ста пятидесяти тысяч человек. Германия тоже могла сделать подобный шаг, - над ракетами "Фау", например, трудилось сто тысяч человек (несколько десятков теоретиков "Уранового клуба" не идут ни в какое сравнение с этой гигантской цифрой), - однако не сделала. Не смогла и не захотела!

          

5.2. Второй удар.

Гитлер предпочел не прямой путь информации от людей, ответственных за дело, а черпал ее из ненадежных и некомпетентных источников, проявилась его склонность к дилетантству, а равно - непонимание им природы фундаментальных исследований. Время от времени Гитлер беседовал и с промышленниками о возможностях атомной бомбы, но материя с очевидностью была выше его понимания, он был неспособен осознать революционный характер ядерной физики. «В моих записях упоминаются две тысячи двести различных вопросов, которых мы касались на наших беседах, и только один раз, и то крайне лаконично, упоминается расщепление ядра. Хотя он подчас и размышлял о его перспективах, все же моя информация о беседе с физиками утвердила его в том, что нет смысла заниматься этим более энергично; тем более что профессор Гейзенберг не дал окончательного ответа на мой вопрос о том, удастся ли удержать высвобождаемую расщеплением ядра энергию под контролем или же пойдет непрерывная цепная реакция. Гитлера, очевидно, не приводила в восторг мысль, что под его руководством Земля может превратиться в пылающую звезду. По временам он отпускал шуточки по поводу ученых, которые в своем, оторванном от действительности, стремлении проникнуть во все тайны природы превратят Землю в один прекрасный день в сплошной костер; но до этого еще далеко, и он наверняка не доживет до этого. По предложению ядерщиков мы уже осенью 1942 отказались от работ над атомной бомбой. После того - как на мой повторный вопрос о сроках последовал ответ, что она может появиться не ранее, чем через три-четыре года. К этому времени война должна была уже давно кончиться. Вместо этого я дал согласие на разработку энергетического уранового котла, приводящего в движение машины, к чему проявил интерес ВМФ для установки на подводных лодках. Шпеер вспоминает: Во время одного из посещений крупповских заводов мне показали отдельные компоненты нашего первого циклотрона. Я спросил инженера, разработавшего его конструкцию, не можем ли мы немедленно сделать шаг к гораздо более масштабной установке. Он подтвердил мне то, что я уже слышал от профессора Гейзенберга: нам не хватает технических знаний и опыта. Где-то в районе университетских клиник в Гейдельберге мне летом 1944 продемонстрировали расщепление атомного ядра. На мои вопросы отвечал профессор Вальтер Боте, заявивший, что этот циклотрон будет очень полезен для медицинских и биологических исследований. Я сделал вид, что удовлетворен. Летом 1943 возникла - из-за эмбарго нашего импорта вольфрама из Португалии - критическая ситуация с выпуском самых важных видов продукции. Тогда я приказал использовать для этого класса вооружений урановые стержни. Передача промышленности урановых запасов общим объемом 1200 тонн показывает, что мысль о создании атомной бомбы летом 1943 уже была отброшена мной и моими сотрудниками. Не исключено, что в 1945 нам и удалось бы изготовить атомную бомбу. Но для этого следовало бы на самой ранней стадии создать все - технические, кадровые и финансовые - предпосылки для этого, примерно такие же, как для разработки ракеты дальнего действия. То, что "тотальная война" в этой области не состоялась, отчасти связано, впрочем, и с идеологическими пристрастиями. Гитлер благоговел перед физиком Филиппом Ленардом, нобелевским лауреатом за 1905 и одним из немногих старых приверженцев Гитлера из мира науки. Ленард поучал Гитлера, что ядерной физикой и теорией относительности евреи распространяют свое разлагающее влияние. Со ссылкой на своего знаменитого партайгеноссе, Гитлер нередко во время своих неформальных трапез называл ядерную физику "еврейской физикой", что затем было подхвачено не только Розенбергом, но, по-видимому, заставляло и министра образования проявлять сдержанность при поддержке ядерных исследований. Но даже если бы Гитлер не переносил свои партдоктрины на ядерную физику, даже если бы состояние фундаментальных исследований в июне 1942 г. и оправдывало бы вложение в изготовление атомной бомбы не нескольких миллионов, а многих миллиардов марок, то и тогда, учитывая перенапряжение нашей военной экономики, мы были бы не в состоянии выделить достаточное количество фондированных материальных средств и квалифицированной рабочей силы. Ведь не только превосходство США в производственной базе позволило им приняться за этот гигантский проект. Германская индустрия вооружений вследствие все более интенсивных воздушных налетов уже давно оказалась в критическом положении, что само по себе не   благоприятствовало развертыванию крупномасштабных программ. Впрочем, при предельной концентрации сил к 1947 мы могли бы и получить немецкую атомную бомбу. Но определенно - не в одно время с американцами. Исчерпание наших последних резервов хромовых руд все равно положило бы конец войне самое позднее 1 января 1946 г.

 

5.3.Третий удар.

Повторюсь, что из Германии были вывезены с участием всех разведок мира свыше 300 талантливейших ученых Германии, цвет атомной науки, перемещением ведущих немецких специалистов в страны бывших противников, дискриминацией оставшихся в Германии исследователей

 

6. Крах уранового проекта.

 Причины краха Уранового проекта в Германии достаточно обоснованы в воспоминаниях Рейхсминистра А.Шпеера: В начале 1942 из Имперского министра по производству вооружений и боеприпасов я стал Имперским министром по производству вооружений и военной продукции. С генерал- полковником Фридрихом Фроммом (начальник сухопутных войск резерва), я регулярно встречался в отдельном кабинете ресторана "Хорхер". Во время одной из таких встреч, в апреле 1942, он сказал, что война может закончиться победой лишь в том случае, если мы изобретем оружие с совершенно новыми свойствами. Он поддерживает контакты с группой ученых, которые вот-вот создадут оружие, способное уничтожить целые города, которое выведет из войны островное английское государство. Фромм предложил переговорить с этими людьми. Примерно в это же время мое внимание на запущенность работ в области ядерных исследований обратил руководитель одного из самых крупных немецких стальных концернов, председатель Общества кайзера Вильгельма, д-р Альберт Феглер. От него я впервые услышал о совершенно недостаточной поддержке, которую оказывало фундаментальным исследованиям Имперское министерство образования и науки, в условиях войны, естественно, бедное и слабое. 6 мая 1942 я обсуждал этот вопрос с Гитлером и предложил в качестве представительной фигуры поручить это дело Имперскому советнику по вопросам исследований Герингу. 9 июня 1942 Геринг был назначен на эту должность. Тогда же, в начале лета, со мной встретились три ответственных руководителя промышленности вооружений Мильх, Фромм и Витцель с тем, чтобы составить себе общее представление о состоянии германских атомных исследований. Среди ученых находились О.Хан и В.Гейзенберг. После ряда докладов об экспериментах в различных направлениях исследований Гейзенберг доложил о "раздроблении атома и о работах по созданию урановой установки и циклотрона". Гейзенберг посетовал на невнимание к ядерным исследованиям со стороны ответственного за это министерства образования, на скудность средств и технического обеспечения, а также указал на то, что вследствие призыва в армию научных работников немецкая наука отстает в той области, где она еще несколько лет тому назад занимала ведущие позиции: скупые информации из американских специальных журналов позволяют прийти к выводу, что там на ядерные исследования расходуются очень крупные денежные и технические средства. Поэтому надо предполагать, что Америка уже сейчас вырвалась вперед, что, принимая во внимание революционные возможности расщепления атома, может повести к трудно предсказуемым последствиям. После доклада Гейзенберга его спросили: « как ядерная физика может быть практически использована для изготовления атомных бомб». Его ответ был отнюдь не обнадеживающим хотя,- сказал он,- научное решение найдено, и теоретически ничто не препятствует созданию бомбы. Однако производственно-технологические предпосылки для этого могут быть созданы самое раннее через два года и то в случае, если с сегодняшнего дня будет оказываться самая широкая поддержка. Продолжительность сроков Гейзенберг объяснял тем, что в Европе существует единственный и очень маломощный циклотрон, который к тому же может использоваться из-за режима секретности далеко не полностью. Ему предложили за счет частных средств, построить такие же или даже еще более мощные циклотроны, как в Соединенных Штатах. На это Гейзенберг возразил мне, что из-за ограниченности опыта мы первоначально могли бы построить только сравнительно небольшую установку. Фромм пообещал демобилизовать из вермахта несколько сотен научных сотрудников, тогда как ему снова предложили, как и другим исследователям сообщить частным лицам, какие мероприятия, финансовые средства и материалы необходимы для продвижения вперед в области ядерных исследований. Спустя какое-то время поступили заявки на несколько сот тысяч марок, на сталь, никель и другие фондируемые материалы в количествах совершенно несущественных. Кроме того, речь шла о строительстве бункера и нескольких бараков, а также выражалась просьба включить уже находящийся в процессе строительства первый немецкий циклотрон в высшую категорию срочности исполнения. Недовольный незначительностью требований, частное лицо увеличило сумму расходов до двух миллионов марок, и пообещал необходимые материалы. Большего они все равно не смогли бы освоить, у богатого человека сложилось впечатление, что для дальнейшего хода боевых действий атомная бомба не будет иметь значения. Зная склонность Гитлера форсировать фантастические проекты, предъявляя к ним неразумные требования, очень кратко проинформировал его о конференции по расщеплению ядра и наших мерах поддержки исследований. Более развернутые и оптимистические доклады поступили к Гитлеру от его фотографа Хайнриха Хофмана, дружившего с Имперским министром Почт Онезорге, а также, вероятно, от Геббельса. Онезорге интересовался расщеплением ядра и содержал - так же, как и СС, - свою собственную исследовательскую группу под руководством физика Манфреда фон Арденна.

 

7. Операция Пейпер Клипс

Немецкая наука, получившая сильное развитие в первой половине 20-го века, после войны была сведена рядом следующих обстоятельств, в том числе потерей всех результатов научно- исследовательской работы, включая патенты, и распылением их по всему миру.

В 1946 союзническими войсками проведена операция Пейпер Клипс, в ходе которой у Германии и Японии были изъята патентная и научно-техническая документация, а также были вывезены за рубеж ценнейшие научные кадры.

Противники Германии смотрели на захват немецких изобретений, как на военную задачу. Еще во время вторжения отряды «коммандос» сразу же начали свою охоту за научно-исследовательскими материалами и за самими исследователями. Подготовленная союзниками операция «Пейпер-Клипс» осуществлялась в основном американцами. Однако английские, французские и советские войска принимали не меньшее участие в этом единственном в истории войн «трофейном походе». По окончании войны победителями было конфисковано 346000 германских патентов. Результаты исследований в промышленности, во всех государственных и частных научно-исследовательских учреждениях были изъяты у их хозяев и исчислялись не количеством страниц, а тысячами тонн.

Проделав анализ всех захваченных материалов, и осуществив многие идеи, содержавшиеся в них, американские специалисты продвинули американскую науку и технику на годы, а в некоторых случаях на целое десятилетие вперед. В одном американском отчете говорится: «Управление технической службы в Вашингтоне заявляет, что в его сейфах хранятся тысячи тонн документов, свыше 1 млн. отдельных изобретений, фактически касающихся всех наук, всех промышленных и военных секретов нацистской Германии. Один чиновник в Вашингтоне назвал это собрание документов «единственным в своем роде источником научной мысли, первым полным выражением изобретательского ума целого народа».

            В отчёте говорится: «Величайшее значение для будущего имеют германские секреты в области производства ракетных и реактивных снарядов. Немцы имели 138 типов управляемых на расстоянии снарядов, применялись все известные до сих пор системы управления на расстоянии и прицеливания: радио, короткие волны, проводная связь, направленные электромагнитные волны, звук, инфракрасные лучи, пучки света, магнитное управление и т.д.

         Немцы разработали все виды ракетного двигателя, позволявшего их ракетам и реактивным снарядам достигать сверхзвуковых скоростей». 27 июля 1946 года 27 бывших союзных государств подписали в Лондоне соглашение, согласно которому все немецкие патенты, находящиеся вне пределов Германии и зарегистрированные до 1 августа 1946 года, были экспроприированы. Библиотека конгресса в Вашингтоне стала издавать библиографический еженедельник, в котором были указаны рассекреченные военные и научные документы, их краткое содержание, количество и стоимость сделанных с них копий и так далее.

         Эти еженедельные бюллетени рассылались 125 библиотекам Соединенных Штатов, «чтобы сделать их более доступными для публики». К концу 1947 в США было вывезено 523 немецких ученых; вскоре эта цифра превысила 1 тыс. человек. Многие немецкие специалисты были интернированы в Англии. В общей сложности странами победительницами вывезено более 2000 немецких ученых и специалистов. Вывоз из Германии немецких ученых явился для немецкого народа наиболее тяжелым последствием минувшей войны. Исследователей можно сравнить с мозгом нации. В конце войны немецкая нация подверглась тяжелой операции: этот мозг был вырезан у неё вместе со всем, чего достигла нация, то есть вместе со всеми результатами исследований, патентами и т. д. Все это досталось победителям и влилось в их научный и хозяйственный организм. Это, конечно, более современной форма экономического воздействия на побежденного, чем военные контрибуции и денежные репарации старого времени. Такая мера ведет к резкому сокращению духовного потенциала побежденного народа. Она представляет собой искусственное оплодотворение науки, техники и хозяйства победителя.

Немецкой науке был нанесён такой урон, что, хотя к концу 20-го века Германии удалось восстановить экономику и технологию, довоенного научного уровня достигнуть так и не удалось.

 

 

8. Появление атомного проекта в СССР и роль разведки.

Атомная разведка в СССР – особая тема. Работа по данной проблематике велась с 1939 г. Сбором информации занимались как ГРУ РККА, так и НТР 1- ого управления НКВД-НКГБ. В соответствии с постановлением ГКО от 5 июля 1943 г. главная роль в атомной разведке отводилась 1- му управлению НКГБ. Перед органами внешней разведки по атомной проблеме были постановлены конкретные задачи:

·              определить круг стран, ведущих практические работы по созданию атомного оружия;

·              оперативно информировать Центр о содержании этих работ;

·              через собственные агентурные возможности приобретать необходимую научно- техническую информацию, способствующую созданию подобного оружия в СССР.

Первое предупреждение об Англоамериканском решении создать атомную бомбу поступило от Джона Кэрнкросса в октябре 1940 г. этот вопрос обсуждался в Британском комитете по науке, где Кэрнкросс работал личным секретарем лорда Хэнки. Летом 1941 г. был обсужден секретный доклад «Маудф» что к концу сорок третьего года может быть создано очень мощное оружие и утвержден проект «Тьюб эллойз» о создании атомной бомбы.

В апреле 1942 г. М.Г. Первухин, нарком химической промышленности, по распоряжению И.В. Сталина получил толстое досье с материалами ГРУ о работе над атомной бомбой за рубежом. Для оценки важности этих работ показали Г.Н. Флерову, известному физику, находившемуся на фронте, лейтенанту авиации, он писал Сталину: «Очень важно не потерять времени и создавать урановую бомбу». Просматривая американские, английские научные журналы, Г.Н. Флеров обратил внимание, что из них исчезли статьи по ядерному распаду, а имена ведущих ученых больше не встречаются, он пришел к правильному выводу, что ядерные исследования засекречены, а Германия и США готовятся к созданию атомной бомбы. Сталин был вне себя от ярости, что ядерную угрозу СССР обнаружила не Академия наук, а какой - то лейтенант на фронте.

      28 сентября 1942 г. ГКО принял указ о создании лаборатории по созданию атомной бомбы. С перечнем конкретных мероприятий, согласованных с физиками. 28 ноября 1942 г. с этими документами был ознакомлен И.В. Курчатов.

11 февраля 1943 г. решением ГКО создается «лаборатория № 2» (ныне РКЦ). Проблемой урана занимались в СССР 50 человек, а в США около 700 научных сотрудников. На каждом шаге были огромные проблемы.

Сталин думал о послевоенном мире, что у СССР должен быть противовес Англии и США.  Лишь данные разведки убедили Сталина в его правоте, необходимости ликвидации атомной монополии США.

      В феврале 1944 г. для перевода и обработки информации по атомной проблематике, полученной внешней разведкой и ГРУ оперативно- агентурным путем в Англии, США, Канаде, из сотрудников НКВД-НКГБ СССР была создана специальная группа «С» во главе с комиссаром ГБ 3- го ранга П.А. Судоплатовым. Эта группа подчинялась напрямую Л.П. Берия. В1944 г. внешняя разведка имела нескольких агентов, передававших информацию по американской атомной бомбе - «Манхэттонскому пректу». Это, прежде всего, Клаус Фукс, Теодор Холл, Сэсил Саке, Бруно Понтекорво, Дэвид Грингласс и супруги Эгель и Джулиус Розенберги. И очень жаль, что рамки работы не позволяют подробно рассказать о Клаусе Фуксе, физике, представившего материалы советской разведке. Даже трудно представить каким был бы мир, если бы от него не произошла утечка информации. В ходе войны погибли десятки миллионов советских людей, уничтожены 30 000 промышленных предприятий, разрушены города и деревни. В таких условиях надо создать атомную бомбу, и атомный арсенал, и средство доставки, самолет или ракету.

20 августа 1945 г. для решения проблемы создания советского атомного оружия был создан Специальный комитет при ГКО СССР, а позднее при Совете министров, который возглавил Л.П. Берия. Чуть позже 27 сентября 1945 г., в составе НКВД отдел «С» под руководством П.А. Судоплатова был воссоздан. Непосредственным куратором этого отдела являлся Л.П. Берия.

С 1945 по 1953 г. было проведено 142 заседания, рассмотрено более 1000 постановлений и распоряжений, которые были исполнены в срок, такая была дисциплина, ответственность и порядок.  

Особый раздел о Берии и атомной бомбе.

«В 1944 году при наркомате госбезопасности был создан специальный отдел "С", занимавшийся атомными проблемами. Его возглавил теперь широко известный П.Судоплатов. В начале 1945 года научный руководитель уранового проекта физик И.В.Курчатов написал Берии письмо, в котором сообщил, что Молотов, возглавляющий проект, действует крайне неэффективно, до сих пор не организовал разведку урановых руд. Берия показал это письмо Сталину, и тот поручил ему этот проект. С начала 1945 года Берия возглавил работы по созданию атомного оружия. 20 августа по инициативе Лаврентия Павловича и Постановлением ГКО был образован Специальный комитет (с сентября он действовал при Совнаркоме), которому поручалось руководство "всеми работами по использованию внутриатомной энергии урана". Возглавил комитет «С» Берия. При этом он обрел такую власть, что по линии комитета «С» ему подчинялся даже Маленков - второй человек в партии и государстве. Сталин не жалел ни денег, ни людей для скорейшего создания ядерного щита. Я нисколько не сомневаюсь в уме и выдающихся организаторских способностях Лаврентия Павловича.

К моменту его прихода к руководству НКВД ГУЛАГ играл существенную роль в экономике страны. Достаточно сказать, что в 1940 году НКВД выполнил 13% всех капитальных работ в народном хозяйстве страны. В войну хозяйственная роль НКВД еще более возросла, поверьте мне на слово, без цифр. И это только одна сторона руководящей деятельности Берия. Поэтому он великолепно понимал, что скорость строительства канала или железной дороги зависит от количества людей с лопатами. Другое дело - атомная бомба. Здесь все решают мозги, а их в СССР 1945 года ой как мало, их надо беречь, лелеять и холить. И искать. Генерал Завенягин, о котором упоминается в статье, по заданию Берии перерыл весь советский сектор Германии, чтобы найти германских ученых, могущих оказаться полезными в создании атомной бомбы, и переправил их в закрытые города. Желания их никто не спрашивал, статус не определял (то - ли военнопленные, то - ли добровольцы). Аналогично работали со специалистами в области ракетостроения.

В отличие от современных чиновников, мнящих себя центром вселенной, Берия знал, что и его и их жизни зависят от результатов работы ученых, а не от работы его подчиненных костоломов, поэтому и берег их пуще глаза и терпел их нелояльность к себе. Атомная бомба такая экзотика. К этому надо привыкнуть. Для других отраслей знаний, более привычных и знакомых, есть "шарашки", в которых церемониться с "яйцеголовыми" уже не надо. Один пример - итальянскому графу Роберту Оросу ди Бартини, авиаконструктору, приехавшему в 20-е годы строить социализм, на уверения в своей невиновности Берия сказал: "Конечно, знаю, что ты не виноват. Был бы виноват - расстреляли бы. А так: самолет в воздух, а ты - Сталинскую премию и на свободу".

С другой стороны, П. Судоплатов [10] отмечает высокую работоспособность, жесткий контроль, исключительно высокую требовательность и умение создать атмосферу уверенности у руководителя, что в случая выполнения поставленной задачи поддержка ему обеспечена. Л.П. умел быть внимательным, учтивым и оказывать каждодневную поддержку участникам атомного проекта, защиту от всевозможных интриг органов НКВД или партийных инстанций. 

За годы войны внешняя разведка вывела за границу 556 нелегалов. Было завербовано 1240 агентов и осведомителей, добыто агентурным путем 41 718 различных материалов, из них атомной тематики 13 500 страниц, и 1200 чертежей, а еще было доставлено 1167 комплектов технической документации на производство различных видов боевой техники, из которой было реализовано 616. Ученые физики Иоффе, Харитон, Зельдович, Кикоин и другие работали круглосуточно при получении докладов из – за рубежа. Ученым были созданы такие условия, в которых  можно было максимально реализовать свои возможности.

Как пишет П.А.Судоплатов: «Берия я и мои заместители – генералы Эйтингон и Сазыкин – как оперативные работники должны были оценить сильные и слабые стороны Курчатова, Алиханова и Кикоина». Проделанная работа удовлетворила руководство страны, и они были назначены на научное руководство атомным проектом.

В руки советской армии попали многие учёные, работавшие над Урановым проектом (хотя и меньшая часть). Среди них Герц, Арденне, Фольмер, Доппель, Хунд, Позе, Бонгофер, Риль, М. фон Арденне, П.Тиссен, Л.Бевилагуа и др. Они были переправлены в СССР и работали над созданием советской атомной бомбы.

Жена известного скульптора Коненкова, наш проверенный агент, сблизилась с крупнейшими физиками с Оппенгеймером и Эйнштейном в Принстоне. Она сумела их очаровать и долгое оказывала влияние на них. Еще один резидент  в США Лиза Зарубина, элегантная женщина, с чертами «классической красоты», как магнит притягивала к себе людей. Она нашла выход на Лео Сциларда, была так же вхожа в круг людей Оппенгеймера. Они уговорили поделиться информацией с учеными, убежавшими от нацистов, Оппенгеймер согласился это сделать. Таким образом, Оппенгеймер, Ферми, Сцилард помогли внедрить надежных агентов в Ок – Ридж, Лос – Аламос, и Чикагскую лабораторию. Надежные агенты через курьеров передавали информацию в СССР. Огромная роль Клауса Фукса заслуживает отдельной работы. Описание конструкции первой атомной бомбы стало известно нам в январе 1945 года. Наши разведчики сообщили, будет произведен первый взрыв через два три месяца. После чего работа разведки активизировалась по направлениям:

·        Интерес к разработке урановой руды по миру (Канада, Чехословакия, Болгария, Германия);

·        Интерес к разработке и производству атомного оружия;

·        Интерес к характеристикам ядерного взрывного устройства и активации атомной бомбы;

Каждый полученный документ попадал в руки ученых, работавших в атомном проекте. И на основе анализа этих документов были вывезены в нашу страну три циклотрона (из четырёх построенных в Германии), ряд высоковольтных установок, оборудование для измерения радиоактивности, многие ядерные материалы (довольно много соединений урана и немного тяжёлой воды, а так же монацитовый песок, содержащий торий (и он до сих пор хранится недалеко от  Красноуфимска)) и большое количество научно технической аппаратуры и технологических установок.

Осенью 1945 года в работе над атомной бомбой наступил критический момент. Надо было строить реактор, однако физики сомневались в правильности прочтения документов разведки. Необходимо принять решение какой же строить реактор. Была организована встреча физика Терлецкого и разведчика Василевского с Нильсом Бором. Читая разные источники, просто восхищаешься трудом наших разведчиков. В результате консультации наших физиков с Нильсом Бором[10], в декабре 1946 года в СССР появился первый реактор (в РКЦ).

   Разведка СССР сэкономила массу времени. Западные спецы считали, что атомная бомба в СССР может быть создана не ранее чем 1954-55 г.г. История доказала, что сроки выполнения проекта были другие, Советские физики создали атомную бомбу - копию американской, таково было указание правительства (Сталина). Параллельно с этим группа Зельдовича сделали проект и расчеты своей, более мощной бомбы на тот момент (водородной), но рисковать не стали, и выполнили просьбу правительства.

 29 августа 1949 г. - в семь часов утром местность казахской степи под Семипалатинском, в семидесяти километрах, озарилась ярким света взрыва атомной бомбы. Сообщение об этом в печати не появилось. Сообщение в американской печати появилось 25 сентября, что вызвало шок у Сталина, руководство атомным проектом, и у отвечавших за секретность через неделю ученые сообщили, что приборы установленные на самолетах обнаружили следы атомного взрыва в атмосфере. Это объяснение ученых позволило контрразведке избежать обвинения в том, что американской разведке удалось внедрить своего шпиона.

Заслуги сотрудников внешней разведки в годы войны были высоко оценены правительством. Так, 5 ноября начальник 1- го управления П.М. Фитин (куратор кембриджской пятерки) и его ближайшие сотрудники комиссары госбезопасности Гайк Бадалович Овакимян и Александр Иванович Лангфанг были награждены орденами Красного Знамени. Тогда же орденом Суворова 2- ой степени был награжден начальник 4- го управления НКГБ П.А. Судоплатов, его заместители Н.И. Эйтингон и И.Г.Шевелев.

Всего же работу в тылу врага было награждено 1494 сотрудника НКВД - НКГБ, из них 21 сотруднику 4- го управления было присвоено звание Героя Советского Союза (семерым посмертно). Курчатов и Берия были отмечены высшими наградами и специальными грамотами о пожизненном статусе Почетных граждан Советского Союза. Все участники проекта получили привилегии: бесплатный проезд в транспорте, государственные дачи, право поступления детей в ВУЗы без вступительных экзаменов, что сохранялось до1991 года.  

Итак, подвожу итоги. Развитию атомного проекта в СССР, способствовали:

·              объединенное  руководство;

·              наличие единой цели - защитить свою страну и свой народ;

·              большие финансовые средства и людской ресурс;

·              результативная работа разведки и контрразведки;

·              сведение бюрократического начала к минимуму;

·              гражданская ответственность и профессионализм всех, кто принимал участие в создании атомной бомбы и создании ядерного щита СССР.

 

9. Список литературы.

 

1.     Бекман И.Н.- Ядерная индустрия за рубежом. Курс лекции МГУ 2003 г.

2.     Бобков Ф.Д. «КГБ и власть». Москва «Ветеран МП» 1995 г.

3.     Гордон Лонсдейл «Моя профессия разведчик». Москва «Орбита»

4.     Кулешов В. «Конец атомному секрету». М. Политиздат 1992 г.

5.     Топтыгин А. «Лаврентий Берия». Москва «Яуза», «Эксмо» 2005 г.

6.     Ким Филби «Моя тайная война». Москва 1982 г.

7.     Эндрю К., Гордиевский О. «КГБ» «Nota Bene» 1990 г.

8.     Рябев Л., Смирнов Ю. «Атомный проект, наука, атомная промышленность»\ \          Ядерное общество, 2005 г.

9.     Болотов В.И. «Л.П. Берия» 2006 год, газета Пятница город Заречный.

10.                        Судоплатов П. «Разведка и Кремль» М.,ТОО «Гея» 1996 год.

11.                        Патрушев Н. «Военная контрразведка: явная польза тайных побед», АИФ, 2006г., №8. 

12.                        Овчинников В. «Горячий пепел» М., издательство Правда 1986 год.

 

 

 

 

                                                       

                                                     Рецензия на конкурсную работу

 

Ученика Абрамова Станислава Олеговича   Класса 11 “Б” школы №1

Тема работы: “История Уранового проекта Германии и атомного проекта СССР, роль разведки в их создании и развитии”

 

1. Краткая характеристика работы: Автором проделана большая работа по поиску и обобщению документов о Германском Урановом проекте и роли разведки в создании атомного проекта СССР.

2. Актуальность темы: В 2006 году Россия отмечает столетие создания военной разведки, и в прошлом году страна отмечала 60 лет атомной промышленности.

3. Новизна и оригинальность работы: Автор нашел и обобщил много малоизвестных фактов по работе немецких физиков по созданию атомной бомбы. Практическая значимость работ физиков Германии чрезвычайно велика. Факт, что  немецкие физики  в Германии не сумели создать атомную бомбу,  делает тему привлекательной. Русские и американские физики тех лет и последующих поколений  использовали их работы. За  немецкими физиками и их работами охотились разведчики многих стран мира.

4. Практическая значимость работы: Материал может быть полезен в качестве дополнительного материала для учащихся старших классов.

5. Оценка работы: Хотелось бы высказать автору признательность за то, что правильно осветил роль создания советского атомного проекта, что 29 августа 1949 года взрыв советской атомной бомбы предотвратил поползновение к третьей мировой войне. Оцениваю работу “Отлично”. Рекомендую для участия в Международном конкурсе “Энергия будущего - 2006” и других чтениях.

 

Рецензент: В.И. Болотов, ветеран КГБ СССР. 24.02.2006