источник -
Ведущий — Александр Ярошенко:
Добрый вечер! Не так давно гостем нашей программы
-
Здравствуйте, Вера Вячеславовна!
- Добрый день.
- Компания
«Петропавловск» – лидер по золотодобыче в нашем регионе. Сколько денег тратите
на экологию в год?
- Я могу назвать цифру абсолютно точно.
- Даже примерную, нам до рубля не надо. Хотя бы до тысячи.
- На охрану окружающей среды в 2011 году группой
компаний было затрачено 336 миллионов 246 тысяч 381 рубль.
- Приличная
сумма, да?
- Приличная сумма.
- Знаю, что в
«Петропавловске» золото получается каким-то очень мудрёным путём. Если можно,
обывательским языком объясните, как вы получаете золото?
- Берётся натрий-циан, делается раствор, орошается
этим раствором куча, или, наоборот, туда помещается руда, и золото
растворяется. Оно переходит в раствор. А потом золото, ионы золота вступают во
взаимодействие со смолой – есть ионообменная смола, – она его на себя
адсорбирует. Потом из этой смолы…
- Презренный
металл получается.
- Нет. Вымывает. Смывают золото.
- Цианиды –
одни из самых страшных ядов на Земле, насколько я понимаю.
- Ну почему сразу так – «одни из страшных ядов»?
- Ну конечно!
А что ж?!
- Нет, ну это, наверное, пиар. Поэтому мы и
думаем, что цианиды – одни из страшных ядов. Если мы посмотрим нормативные
документы, всю литературу, то это вещество третьего класса опасности. К примеру вам скажу: для всех нас здесь, в Амурской области,
на слуху ртуть. Металлическая ртуть. Её принимали раньше при золотодобыче для
амальгамы. Она супертоксична, первого класса
опасности. Все мы, женщины, любим серебро. Мы его носим. А это второй класс
опасности.
- Не только
женщины. Я люблю серебро.
- Вот видите, у вас второй класс опасности на
руке.
- Куда
смотрят наши все здравнадзоры?
- Как куда смотрят? Всё должно быть в меру. Если
вы его носите, это ничего для вас. А если вы его будете растворять в воде и
пить, то, конечно, будут другие последствия.
- Сколько ционидов использует «Петропавловск» в год в граммах,
литрах, тоннах? Сколько уходит этого добра для ваших технологий?
- В данный момент я не могу сказать вам.
- Но
примерно. Тонны или?..
- Тонны.
- Это
абсолютно безвредно для окружающей среды?
- Вы знаете, даже водка небезвредна, если её
выпить.
- Это
понятно. Целые кладбища после себя оставляют.
- Цианиды – это опасное вещество третьего класса,
к которому нужно относиться с должным уважением, естественно.
-
«Петропавловск» с уважением относится?
- Обязательно. Есть цианидные
процедуры. Есть Мировой цианидный кодекс, который мы
обязались соблюдать. Цианиды закупаем его в Южной Корее. Они к нам приходят
морским путём, потом загружаются в железнодорожные вагоны. Их принимают в
Тыгде.
- Как вы их
нейтрализуете, грубо говоря?
- Это специальное обезвреживание. Есть такая
технология. На Покровке у нас применяется формальдегид. Это формалин, он всем
известен. Взаимодействуя с цианидами, он полностью гасит их. Но при этом нужно
соблюдать осторожность и к формальдегиду. Нужно сделать так – у нас по схемам
это рассчитано, – чтобы количество формальдегида, срабатывая и нейтрализуя
цианиды, не выходило в окружающую среду. Существуют специальные установки.
- Когда у нас
в студии был Михолап Владимир Петрович, он привёз
видео. Мы это видео показывали для наших зрителей. И вот он сказал: «Раньше
были золотари. Они брали экологически, только мониторами, драги ходили по
рекам, по ключам. Сейчас на Маломырском и на Албынском рудниках применяют селитру. Возят тоннами туда
селитру для расщепления камней».
Есть такое дело, селитра?
- Аммонийная селитра применяется для буровзрывных
работ. Но у нас свои производства по изготовлению взрывчатых материалов. Мы
применяем немного другие.
- То есть вы
не применяете селитру?
- У нас некоторое количество есть. А потом
аммонийная селитра – это удобрение.
- Но тоже
небезвредная?
- Всё небезвредное. Я же говорю: всему есть норма.
- Перед нашей
программой я позвонил в посёлок Златоустовск главе
администрации Владимиру Урманову. Есть у вас там
предприятие. Урманов говорит, то, что вы обещали на общественных слушаниях, и
то, что вы делаете, – две большие разницы. От ваших взрывов рушится их старый
жилой фонд, и даже окна вылетают в домах. Не слышали такого?
- Нет, почему же, я слышала. Вы знаете, самое страшное – человеческий фактор. У нас есть проекты,
регламенты, которые должны соблюдаться. Да, у нас был один взрыв такой. Перед
Новым годом люди хотели подзаработать, большой блок взять. Хотя нужно взрывать
небольшими партиями.
- По-русски
решили забашлять.
- Да-да. Но после этого они были наказаны. Что
касается, «окна вылетают». Окна не вылетали. Это он погорячился. Действительно,
окна в детском саду…
- Дрожали.
- Да. Но наши сразу же приехали, посмотрели. Евроокна в детский сад готовы. Как
только будет тепло… Сейчас холодно, менять их нельзя в
детском саду.
- Надеюсь.
- Вы можете посмотреть сами.
- Глава
Златоустовска говорит, что ваша компания не предоставляет ежемесячный
экологический мониторинг для местной власти, хотя обещали.
- Нет, он лукавит. На слушаниях мы сказали, что
мониторинг один раз, отчёт по мониторингу мы будем проводить. Да, он
действителен. Мы его проведём. Вот закончили год. Все цифры подбиты, всё
сделано. Они предоставлены в федеральные органы, в фонд территориальной
информации, и им, конечно, будет доложено. Насчёт ежемесячного мониторинга
разговора не было. Но если они захотят ежемесячно – ради бога, нам нетрудно.
- Урманов
также говорит, что бытовые нечистоты сливаются в окрестные ручьи, которые, как
известно, текут в Мировой океан. У вас там тоже проблемы с этим. Говорит,
бегаем за ними, ловим, просто кошки-мышки идут в посёлке.
- Я не знаю, кто у них сливает и куда, но у нас
стоит биодиск – станция биологической очистки. И если
он хотел бы посмотреть, куда, нужно приехать в вахтовый посёлок…
- Говорит, не
пускают советскую власть.
- Неправда! Вот это неправда. Пускают абсолютно
всех, но, естественно, фиксируют: у нас режимное предприятия, у нас есть
взрывчатые вещества.
- Но главу
посёлка Златоустовска пустят?
- Ну естественно! Это
невозможно просто, чтобы мы советскую власть куда-то не пустили.
- Доктора Зейской ЦРБ говорят, что у них за последний год стало
больше онкопатологии. Именно у людей, которые
работали или работают в «Петропавловске». Мониторинга никакого не было?
- Если бы их это волновало, они бы обратились в
наш амбулаторный центр и посмотрели.
-
Ведомственный?
- Нет, почему! Там прямо на Покровке есть. Они
могли бы прийти к медикам и посмотреть.
Теперь что я могу сказать по поводу онко, цианиды не накапливаются в организме. Они не вызывают
ни мутаций, ни какой-то регенерации, изменения. А вот в Амурской области, если
бы они обратились в Гидрометцентр, они бы узнали, что у нас очень сильная
солнечная активность, и радиация повышена не породная. Я
почему вам это говорю совершенно точно, потому что я когда-то делала
радиационную съёмку Зеи, города. Смотрела их посёлок, школы, Зейскую ГЭС, все источники и так далее. Там всегда
говорили, что там радиация. Радиация возле Зеи – 2 микрорентгена, и самая для
них значимая – 14 микроренгтен – ближе к временному
посёлку.
А вот солнечная активность, действительно, очень
сильная. И, думаю, никого в этом убеждать не надо. Это да.
- Всё дело в
Солнце?
- Всё дело в местности, где мы живём. В широте.