Право на ошибку: полвека DARPA

 

    Из динамика раздался голос Левитана: «…Передаем сообщение ТАСС…». Андрей Андреевич замер посреди комнаты, сжимая на груди моментально увлажнившейся ладонью измявшуюся за ночь рубашку. «…4 октября 1957 года в шесть часов утра по московскому времени в Советском Союзе произведен, — диктор сделал секундную паузу, — запуск искусственного спутника Земли!..» В далекой студии московского радио что-то щелкнуло, на несколько мгновений эфир замолк, и, в гармонии с охватившим душу ликованием, прозвучали первые аккорды увертюры к опере «Руслан и Людмила» Михаила Ивановича Глинки.

    Юрий Голубицкий. «Ожидание»

 

В одной из повестей писатель Юрий Голубицкий (по совместительству — мой дядюшка) воспроизвел тревожную осеннюю ночь, проведенную героем, главным редактором провинциальной многотиражки, в ожидании спецсообщения ТАСС, под которое высочайшим распоряжением ЦК Партии до самого рассвета резервировалось место на первой полосе газеты. Главред едва не довел себя до инфаркта, тревожно перебирая один вариант мрачнее другого. Опять война? Очередное закручивание идеологических гаек? Демонтаж решений XX съезда? Кончилась ночная вигилия, как уже знает читатель, мирно — сообщением об очередной победе советского народа над силами неразумной природы.

Признаюсь, когда в студенческие годы читал впервые «Ожидание», искренне недоумевал: отчего это протагонист истории (прототипом которой послужил мой дед, главный редактор журнала «Коммунист Молдавии») столь неадекватно воспринял, казалось бы, рядовое событие: «Наконец, зазвонил телефон. — Да, да, слушаю, в курсе, — Андрей Андреевич радостно подтвердил свою осведомленность. — И тебя, Сергей Дмитриевич, поздравляю… Конечно же, здорово, что там говорить. Чертовски здорово! Все-таки мы — прорвались!..

Он сморгнул слезинку, которая скатилась по щеке в уголок рта и оставила на губах солоноватый привкус. Становлюсь сентиментальным, подумал без осуждения. Годы, дорогой, годы…»

Слезы радости, взаимные поздравления, ощущение триумфа… Господи, что же это с ними делалось, с дорогими нашими отцами-дедами?!

Поверите ли: понадобилась четверть века да вмешательство еще одного главного редактора — на сей раз нашего Дениса Викторова, чтобы во всей полноте оценить не только переживания минувшего поколения, но и грандиозность самого события, случившегося 4 октября 1957 года.

Своим «просветлением» я обязан предложению Дениса написать в «Чужих уроках» об американском агентстве DARPA1 , не так давно отметившем полувековой юбилей. Наш главный редактор искренне недоумевал: оказывается, реликт холодной войны, который давно должен был почить в бозе, не только продержался до наших дней, но даже продолжает задавать тон в научно-исследовательских прорывах Соединенных Штатов!

Для меня DARPA, в силу гуманитарного образования, всегда была пустым звуком, за которым ничего не скрывалось, кроме общеизвестных ритуальных вех, приписанных молвой этому военному ведомству: создания прототипа мировой компьютерной сети Интернет, разработки системы глобального позиционирования (GPS) да истребителя-невидимки (Stealth). Забегая вперед, скажу, что обстоятельное изучение истории DARPA не только позволило сделать удивительные и неожиданные открытия по части американской социальной мифологии, но и многое прояснило в мифологии нашего дорогого отечества.

Открытия начались с запуска первого советского спутника, поскольку именно это событие послужило прямым поводом для создания Агентства перспективных исследований Министерства обороны США. Оказалось, что скромное 58-сантиметровое алюминиевое тельце «Спутника-1» породило бурю эмоций не только у советских людей, но и людей американских. Эмоции эти отличались лишь по знаку (плюс — здесь, минус — за океаном), а по модулю зашкаливали у обоих.

140 ТЕХНИЧЕСКИХ РУКОВОДИТЕЛЕЙ ПРОЕКТОВ ПОЛНОСТЬЮ РАСПОРЯЖАЮТСЯ БЮДЖЕТОМ DARPA, КОТОРЫЙ СЕГОДНЯ ДОСТИГ ПОИСТИНЕ ИСПОЛИНСКИХ РАЗМЕРОВ — 3 МИЛЛИАРДА 200 МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ!

Роджер Лониус в эссе «Спутник и истоки космической эры» вспоминает: «Единственное подходящее слово, передающее настроение, царившее повсеместно 5 октября 1957 года, было «истерика». Лониус передает слова Линдона Джонсона, в то время лидера сенатского большинства: «Отныне непонятно, как и почему небо казалось нам чужим. Я никогда не забуду глубочайший шок, возникший от осознания, что какая-то другая нация сумела добиться технологического превосходства над нашей великой страной».

Что же так напугало американцев? Разумеется, не безобидный алюминиевый шарик спутника. Идея, положенная — по крайней мере официально — в фундамент DARPA, прописана на гербе Агентства: Bridging The Gap, устранение разрыва. Эту фразу можно понимать двояко: устранение разрыва между научной теорией и ее практической реализацией — либо устранение отставания от врага в холодной войне. Достаточно, однако, проанализировать общественно-политическую ситуацию эпохи, чтобы усомниться по крайней мере в подсознательной мотивации.

Дело в том, что у Соединенных Штатов к 57-му году скопилось множество прецедентов, которые радикально нивелировали технологическое преимущество страны, таким трудом полученное за счет тотального импорта ученых мозгов со всего света (в первую очередь из Германии). Достаточно вспомнить замечательных Джулиуса и Этель Розенбергов, а заодно — и стоящую за ними гигантскую армию «сочувствующих», из которых Советский Союз умело сплетал эффективные шпионские сети. Эти сети замечательным образом компенсировали любое отставание в научно-техническом (и технологическом) отношении — и текущее, и будущее.

Скажем, когда 6 ноября 1947 года министр иностранных дел СССР Молотов заявил о том, что «секрета атомной бомбы давно уже не существует», американцы не поверили, решив, что Советы блефуют. По их расчетам, атомное оружие у врагов должно было появиться не ранее 1952-го. Между тем бодрый ядерный гриб распустился над Семипалатинском уже 29 августа 1949 года.

Выходит, Советы не блефовали? А какая, собственно, разница? Семь лет отставания (как планировалось) или четыре года (как оказалось в реальности): практического дивиденда любая из ситуаций не приносила. Иными словами, хочется донести мысль: ликвидация ли отставания, получение ли военного преимущества — все это не более чем риторические предлоги, которые использовались для галочки и получения сочного финансирования. Для Соединенных Штатов были важны не спутники и бомбы, а принцип. Ради этого принципа, который звучал и продолжает сегодня звучать по-детски прямолинейно — «МЫ ПЕРВЫЕ!», — атлантическая цивилизация готова была идти на любые жертвы.

В том числе и на революционную ломку стереотипов. Собственно, главный урок DARPA (равно как и главная заслуга этого ведомства) заключен отнюдь не в научных открытиях, которые, положа руку на сердце, за 50-летнюю историю могли бы быть как минимум на порядок обильнее и действеннее, а как раз в этой самой революционной ломке. Впервые в истории DARPA опробовала и утвердила в правах модель продуктивного творчества, на которой впоследствии была воздвигнута вся современная постиндустриальная цивилизация информационных технологий без границ.

О какой модели идет речь? С первого дня DARPA позиционировалось как независимое агентство прямого подчинения министру обороны, никак не завязанное на остальные подразделения НИОКР военного ведомства (и не связанное с ними). Структура DARPA предельно компактна: 140 технических руководителей (менеджеров) управляют проектами, которые целиком и полностью находятся в их распоряжении. Отчитываться приходится лишь за результаты, но никак не за тактические решения и состояние дел.

Едва ли не ключевое значение имеет тот факт, что 140 технических руководителей проектов полностью распоряжаются выделенным им бюджетом, который сегодня достиг поистине исполинских размеров — 3 миллиарда 200 миллионов долларов! Вдумайтесь только в эту цифру! А заодно оцените меру творческой свободы!

Следующая характеристика модели DARPA — отсутствие строгой иерархии. Считается, что двухуровневая структура управления (менеджер проекта — исполнители) идеально обеспечивает беспрепятственный обмен информацией и оперативное принятие решений.

Из структурной «демократии» логично вытекают и гибкие трудовые отношения. Во-первых, DARPA официально избавлена от бюрократических процедур, обязательных для исполнения согласно Кодексу о гражданских служащих: никаких тебе испытательных сроков, затяжных проверок, утрясок, согласований, конкурсных объявлений в газете! Решение о приеме на работу в DARPA (вернее — в один из проектов, находящихся под зонтиком Агентства) принимает непосредственно технический менеджер, и для этого решения порой достаточно 30-минутной беседы с соискантом. «You are fired!» — знакомая фраза из голливудских блокбастеров про «людей в черном», всегда казавшаяся непосвященным обывателям художественным преувеличением, уже более полувека является реальностью в Агентстве перспективных исследований.

Непосредственная работа над проектами выполняется… за пределами самой DARPA. Иными словами, Агентство не только не имеет собственных научных лабораторий, но и, как правило, никогда не задействует мощности Министерства обороны. Практически все проекты выполняются в гражданских университетах, независимых или частных научных центрах и на промышленных площадках корпораций либо смежных государственных ведомств (например, НАСА). Роль DARPA в каждом проекте сводится к прямому найму техническим менеджером исполнителей (частных лиц, целиком лабораторий или даже научных центров) на стороне.

Несложно догадаться, что подобный аутсорсинг потенциально создает колоссальные бреши в конфиденциальности проектов, над которыми ведутся исследования. Не случайно общественность досконально изучила едва ли не все удачи и провалы DARPA, которые давно уже стали частью гражданского информационного поля.

С одной стороны, остается восторженно восхищаться исторической дальновидностью и незашоренностью американских военных чиновников, которые в эпоху Нового Средневековья сенатора Маккарти пошли на столь революционно открытую структуру передового научно-исследовательского ведомства. С другой стороны, лишний раз убеждаюсь, что чисто военная составляющая не являлась главным (по крайней мере единственным) импульсом к созданию DARPA. Агентство перспективных исследований — это чистейший миф, призванный играть символически-ритуальную роль в патриотическом спектакле о НЕПОБЕДИМОСТИ АМЕРИКИ и ее ТОТАЛЬНОМ ЛИДЕРСТВЕ НА ПЛАНЕТЕ!

Из озвученной мифологической установки2 напрямую вытекает и вся практическая деятельность DARPA, направленная на создание броского, яркого, триумфального edge3 в науке и технике. Чудо-оружие, чудо-технология, чудо-робот, чудо-солдат, чудо-киборг, чудо-будущее — вот парадигмы, которые с момента создания Агентства и поныне возбуждают умы его технических менеджеров.

На бумаге чудо-парадигма сдержанно представлялась как «high-risk investments in radical innovations4 », в реальности же она обретала очертания, дающие фору любому «Ордену Джедаев»: гафниевая бомба, способная якобы выделять энергию, сопоставимую с термоядом, однако не вызывающая радиоактивных осадков; механические слоны, навеянные воспоминанием о Пунических войнах III века до нашей эры и призванные обеспечить беспрепятственное передвижение доблестных GI в непроходимых джунглях Вьетнама; шпионы-телепаты (на изучение паранормальных способностей которых истратили в 70-е годы десятки миллионов долларов), так и не выудившие на расстоянии ни одной самой завалящей гостайны Советов; культовый «Проект Орион» — прямой ответ «Спутнику–1», обещавший перемещение в космосе с головокружительной скоростью за счет периодического взрыва атомных бомб в хвостовом отсеке ракеты.

Все перечисленные проекты благополучно завершились провалом и были в рабочем порядке прикрыты, не вызывая ни грана сожаления у руководства DARPA. Почему? Потому что «право на ошибку» было изначально положено в фундамент уникального Агентства, создаваемого в назидание многочисленным врагам и недоброжелателям Бастиона Мировой Демократии.

По иронии судьбы, именно такое «право на ошибку» позволило DARPA добиться внушительных результатов, вошедших в анналы мировой науки ХХ века: уже помянутые выше ARPANET, прадедушка нашего Интернета, технология Stealth-невидимок, GPS, а также автоматический перевод живой речи, полупроводники на арсениде галлия, экзоскелеты и автомобили-роботы.

АГЕНТСТВО DARPA НЕ ТОЛЬКО НЕ ИМЕЕТ СОБСТВЕННЫХ НАУЧНЫХ ЛАБОРАТОРИЙ, НО И, КАК ПРАВИЛО, НИКОГДА НЕ ЗАДЕЙСТВУЕТ МОЩНОСТИ МИНОБОРОНЫ США

Предвижу возражения скептиков: «Столь авантажные научные разработки, успешно внедренные в жизнь и официально поставленные на вооружение армии США… А вы говорите, что оборонный стимул — не более чем бюрократическая отмазка в пафосе существования DARPA! Ерунда какая-то!»

Ерунда ли? Неужели кто-то всерьез считает, что в американском Joint Chiefs Of Staff5 заседают невменяемые солдафоны, неспособные реально оценить боевые достоинства вверенной им армии? Одно дело — что-то не донести до президента-маразматика, что-то недоговорить, а что-то и откровенно приврать, не надеясь на адекватное восприятие Джоржем («Дабьей») Бушем; совсем другое дело — трезво оценивать факторы, которые обеспечивают реальные приоритеты на полях сражения.

Неужели кто-то сомневается, что в Министерстве обороны США понимают ограниченные возможности всех этих высокотехнологичных «невидимок», беспилотных шпионов и экоскелетов, способных нанести урон силам противника несопоставимо меньший, чем дюжина 19-летних девушек с горящими глазами, завернутых в пояс шахида?! Единственное уточнение: речь идет об уроне, наносимом не живой силе и материальным объектам, а духу противника, — основном факторе, определяющем во все времена конечные результаты всякой войны.

Органическое непонимание «нематериального фактора» — фирменный знак Голливуда, тупой пропаганды в СМИ и массового обывательского сознания — но никак не военных специалистов высшего эшелона. Это только в «Чужих против Хищника» и «Ссудном дне» герои потрясают семиствольным портативным синхрофазотронным лазерным бластером, стирающим с лица земли целые кварталы и гетто. В пустынях Афганистана и Ирака маленький тщедушный мальчик, безлунной ночью обкладывающий по периметру военную базу оккупантов минами, представляет для личного состава мирового жандарма гораздо бґольшую опасность, чем все шмастеры-бластеры, вместе взятые.

Акцент на подобных моментах я делаю с единственной целью: утвердить в сознании соотечественников приоритетное назначение DARPA, заключающееся во внедрении представлений об уникальном и безоговорочном лидерстве американской военной науки не на уровне новых видов чудо-оружия, поставленных на производственный поток, а на уровне мифологического сознания.

Именно по этой причине DARPA — не столько научная лаборатория, сколько кузница футуристических слухов, порождающая у обитателей планеты иррациональный меланж страха/обожания мифологичных же по своей природе супергероев, людей в черном и инфернальных ученых, обладающих неограниченными способностями, возможностями и даром предвидения.

Согласитесь, ради такого грандиозного проекта по переделке массового сознания на планетарном уровне не жалко не то что трех ежегодных миллиардов долларов, но и всех тридцати трех!

 

Сергей Голубицкий,

опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №12 от 01 Декабря 2009 года.